Как писать о героях-подростках, когда сам уже вырос? И какие сюжеты, образы, характеры могут заинтересовать молодую аудиторию? Разбираемся с экспертами. Рассказывают авторы «Альпины.Проза» Даша Благова и Анна Лукиянова, книжный обозреватель Максим Мамлыга и блогер Александр Лазарев.

«Иногда нам нужно совершить что-то плохое, чтобы стать взрослее»

Обычно подростки появляются в моих коротких текстах, поскольку я не уверена, что смогу сделать своих героинь и героев правдоподобными в масштабах романа. В то же время некоторые идеи, которые мне хочется выразить через художественный текст, требуют подросткового мировосприятия. В таких случаях я пишу рассказ и придумываю персонаж из середины или конца нулевых — это время, когда я сама была тинейджером. 

Поскольку я стараюсь достоверно описывать актуальную реальность, то пишу о том, что хорошо знаю: об аське, первых и вторых Симсах, зарождении «вконтача» и так далее. Конечно, я общаюсь с современными подростками, моей любимой племяннице Алине как раз 16 лет, но у них уже совсем другая реальность — я осознаю, что в моем случае подражание подростковой речи и попытки отразить их интересы будут выглядеть кринжово (и то, что я так написала, тоже на самом деле кринж). 

В то же время у меня был опыт, когда я написала несколько рассказов о подростках, повзрослевших совсем недавно, — это тексты для сборника «Оттолкнуться от паузы» (2024). Истории основаны на реальных биографиях клиентов фонда «Подари жизнь» — некоторые герои заболели раком, будучи подростками, и это было также важно вписать в нарратив. Здесь я тоже выбирала те проблемы, которые мне близки и которые я могла бы прочувствовать на себе: надоел контроль взрослых, страшно идти на выпускной, очень хочется поступить в вуз мечты. А еще я утверждала каждый текст с прототипами историй и спрашивала, насколько все это достоверно. В общем, если коротко, рассказы я пишу о тех подростках, кому сейчас чуть за 30, а если так не получается, то провожу ресерч и говорю с прототипами.

Для романов я выбираю героинь и героев постарше. Первой книгой, вышедшей в «Альпине.Проза», стали «Течения» — там даже на обложке написано, что это история взросления и обретения себя. В центре сюжета — отношения двух первокурсниц, которые пытаются справиться с навалившейся на них взрослой жизнью. Да, они еще совсем юные, но их проблемы резко становятся взрослыми: оторванные от семей, они одни выживают в Москве, пытаются заработать денег и не пропасть. Их я тоже поместила в свою юность, потому что так было надо для выражения одной из важных идей истории. Но, поскольку в романе нужно все прописывать детальнее и достовернее, мне пришлось проводить дополнительный ресерч: какие были телефоны, карты метро, куда все ходили пить кофе и так далее. Я уже все забыла.

Когда я пишу о процессе взросления, для меня важно показать, что все люди сложные и по-своему прекрасные; мало какие поступки действительно заслуживают осуждения; иногда нам нужно опуститься на дно или даже совершить что-то плохое, чтобы стать взрослее. А еще, если ты взрослый, важно помнить: проблемы юных людей, которые кажутся тебе ерундовыми, могут быть настоящей трагедией для тех, у кого жизненного опыта пока поменьше. Нужно это уважать и принимать, особенно если пишешь художественный текст с очень молодыми героями.

«Мы никогда не были такими великими, как в детстве и юности»

Во время работы с героем-подростком самое главное вспомнить, каким огромным был мир в этом возрасте. Я не про географию перемещений и не про библиотеку знаний и умений в багажнике.

Я про то ощущение большого внутри, зажатого кучей ограничений снаружи. Мне кажется, мы никогда не были такими великими, как в детстве и юности. С годами наш вещественный мир растет, мы уже летаем на самолетах, наша раскладушка стала целой квартирой, мы так много узнали о прошлом, настоящем и будущем, но внутри, наоборот, места для маневра стало меньше. Мы сжимаемся, потому что все больше знаем, как надо, и все меньше знаем, как хотим.

Поэтому самое главное, говоря о подростках, забыть на время все правила. Ведь мы когда-то действительно не понимали, как любовь может быть не навсегда.  Надо вернуться в то состояние непонимания большинства вещей. Тогда все получится. 

Как сделать роман-взросление правдоподобным? У меня есть только один способ, и он работает не только для книг, но и для всего остального в жизни: говори о том, что знаешь по своему опыту или по опыту близких людей, и не говори о том, чего не знаешь. Возможно, это одновременно и мое ограничение, ведь я не могу выдумывать что угодно, фантазировать и так далее. Зато я уверена, что читателю не будет фонить фальшью за три версты. Вообще подлинность — моя ценность.

А само правдоподобие для меня складывается из катастрофически мелких деталей: прозвище соседского мальчика, вкус жвачки из ларька, рисунок на простыне, ржавое железо трансформаторной будки, мамин флакончик паленых духов. Мелочи совсем не терпят надуманного, большое еще может вытерпеть, а маленькое — нет. Так что, наверное, мой ответ: не врать в мелочах.

«Детство — жесткое время в жизни любого человека»

Прагматичный ответ на вопрос, какой роман взросления можно назвать качественным, кажется простым: такой, где изгнание из рая детства (ну, или бегство) показано как некоторый путь, который можно пройти и, пусть не без потерь, жить дальше. То есть не как обещание кисельных берегов, не как обещание рябиновой горечи, а так — честно, как оно бывает, чтобы возможно было посочувствовать и этим сочувствием (в том числе к себе настоящим и прошлым) помочь себе прожить/пережить, сделать выводы, понять о себе что-то в сейчас.

Но, если честно, при том что я не сторонник восприятия детства в «розовых очках» и считаю это довольно жестоким временем в жизни любого человека (такое вот обобщение), «взрослость» в общепринятом понимании кажется мне еще более отвратительной и подлежащей деконструкции. В общем, хочется чего-то не такого, где жесткое детство через жесткие испытания ведет к жесткой взрослости — может быть, нам нужно изобрести какие-то другие категории, о которых будут написаны лучшие романы, чем романы взросления.

Почему таких книг появляется много и в разных жанрах? Три причины (на пять, как в песне, мне не хватит знаков в анкете, поэтому не исчерпывающе).

Во-первых, благодаря соцсетям во всем мире жанровая литература взбирается наверх: это маркетинговая вещь, когда в видео на тридцать секунд по жанровой обложке ты можешь понять, что книга тебе нужна, и не перелистнуть его через полторы-две секунды, а досмотреть и отложить ее себе в корзину.

Во-вторых, формулы. Формулы — это привычное, к ним просто присоединяться, они могут быть по-домашнему уютны за счет удовольствия от узнавания. И для читателей, и для авторов это становится безопасной территорией, чтобы поговорить о важном.

Наконец, весь мир в огне — об этом ежедневно кричит лента новостей. Не всегда рационально можно понять и объяснить почему — и даже если находишь причины, они закономерно могут не обрадовать и не потушить отчаяние и тревогу (см. «Земля одержимая демонами» Блэк и «Убывающий мир» Конакова). Так включаются древние защитные механизмы нашей психики, и взамен рациональному идет иррациональное, но отчего-то обладающие в глазах многих людей объяснительной силой. И как этому не отразиться в книгах?

«Многие взрослые читают подростковую литературу»

Хорошим романом взросления можно считать тот, где читатель увидит себя в первую очередь. Эта история не должна быть назидательной, написанной «сверху вниз», когда автор-взрослый пытается что-то юному поколению доказать, навязать или научить. В этом всегда будет ощущаться фальшь. Автору стоит поставить себя на место своей целевой аудитории, вспомнить, каким он был, когда ему было шестнадцать (или сколько вашему герою лет). Не нужно пытаться угнаться за молодежным сленгом, впихивать насильно в сюжет «обоюдно», «кринж» или прочие слова, что могут встречаться в социальных сетях или речи. Это тоже может выглядеть карикатурно. Лучше писать искренне, не стараясь показать, что вы умнее, опытнее. 

Славно, если роман говорит о важном и табуированном, потому что часто подросток, юный взрослый не в силах поговорить о чем-то с родителями или даже друзьями, в этом случае литература — отличный выход, чтобы отрефлексировать. Но главное — быть искренним и не пытаться искусственно попасть в аудиторию.

Почему таких книг появляется много? Думаю, что это связано с тем, что сейчас молодежная аудитория становится одной из основных активных читательских групп, влияет на запросы к книжному рынку, поэтому авторы и издательства откликаются на этот зов, все больше и больше предоставляя читателю необходимого контента. Также это может быть связано еще и с тем, что недавние подростки, а ныне взрослые недополучили такой литературы в свою юность и сейчас с интересом приобщаются к ней, рефлексируют, прорабатывают старые раны и ищут путь к своему «я». Ведь статистика говорит о том, что не только подростки читают подростковую литературу, но и многие взрослые. Значит, там есть то, что трогает их.