Михаил Юрьевич Лермонтов за десять лет творчества создал больше, чем многие классики — за всю жизнь. Лирика, драматургия и первый в России психологический роман — «Герой нашего времени». Близок ли Печорин автору, почему этот герой появлялся и в других его произведениях и чем уникален творческий метод Лермонтова? Об этом беседуют заведующий Домом-музеем Лермонтова Сергей Сергеевич Шаулов и филолог, писатель Анна Николаевна Хрусталёва. Модератор встречи — продюсер «Альпины.Проза» Ольга Лишина. 

Разлука с отцом

— О Михаиле Лермонтове много мифов и домыслов. Он действительно был сиротой и очень одиноким человеком? Что случилось с его родителями? Почему его воспитывала бабушка? 

Сергей Шаулов: Матушка нашего главного героя — Мария Михайловна Лермонтова (в девичестве Арсеньева) — умерла от чахотки, когда ему не было еще трех лет. Он писал, что помнил ее колыбельные. <...>

Бабушка, Елизавета Алексеевна Арсеньева (Столыпина по рождению), после смерти единственной дочери забрала внука себе, а Юрия Петровича, отца, попросила из Тархан, где они до этого жили, уехать.

Дело было в том, что изначально брак родителей, с точки зрения бабушки, был мезальянсом. Лермонтовы были значительно беднее, чем Арсеньевы-Столыпины. Кроме того, и Арсеньевы, и Столыпины — это столбовое русское 500-летнее дворянство. На русской почве Лермонтовы появляются только в начале XVII века. Из-за всего этого бабушка была недовольна браком дочери со сравнительно бедным и не таким родовитым офицером. И, я думаю, после смерти дочери дала волю недовольству.

Почему Юрий Петрович согласился с этим? Видимо, понимал, что Елизавета Александровна может внуку дать больше в плане образования, обеспечения и так далее. 

В итоге это разделение семьи, конечно, повлияло на характер и на мироощущение Лермонтова. Но сказать, что он был вечно одинок, фактически нельзя. Скорее, это внутреннее ощущение, которое могло разниться с тем, что было вокруг него в бытовой реальности.

Анна Хрусталёва: Да, говорят, что бывают маменькины сыночки, а Михаил Юрьевич Лермонтов — бабушкин внук. Тем не менее правда, что после смерти отца в какой-то момент он написал: «Ужасная судьба отца и сына. Жить розно и в разлуке умереть».

Сергей Шаулов: С отцом Лермонтов виделся, но не так часто, как хотелось бы.Такой семейный разлад не мог не отразиться на его становлении, тем более если мы ведем речь об огромном таланте, соответствующем темпераменте.

Как возник первый психологический роман

— Лермонтов начинает не с прозы, а с поэзии, любовной лирики… 

Анна Хрусталёва: Творческий век Александра Сергеевича Пушкина относительно недолог, двадцать лет с небольшим, а творческий век Лермонтова был еще более короток — около десяти лет. Он успел создать совершенно разные вещи в разных жанрах: это и лирика, и духовная лирика, и неоконченные прозаические тексты, и поэмы, и драматургия. В эти десять лет он успел вместить все. Поэтому я бы не делила его поэтический мир на какие-то отдельные фрагменты в силу краткости этой вспышки.

Тот же «Герой нашего времени» все-таки очень-очень перекликается в том числе с его лирикой, с драматическими высказываниями. Михаилу Юрьевичу Лермонтову удалось впитать, выкристаллизовать и написать первый психологический роман в русской прозе.

Сергей Шаулов: Важна еще и география. По сути, Лермонтов начинает осознанно творить именно в Москве, в начале 1830-х годов. А в следующие десять лет, действительно, настолько все быстро происходит, что создается впечатление одновременности.  Этой «лермонтовской» географии посвящен  трехсерийный юбилейный выставочный проект Гослитмузея «Лермонтов. Места силы»

Похож ли Печорин на Лермонтова

— «Героя нашего времени» Лермонтов публикует частями. Почему он обращается к прозе?

Сергей Шаулов: Лермонтов публикует отдельными выпусками часть романа. Возможно, у него было уже представление о том, что это целостная вещь. Но, во всяком случае, у издателя «Отечественных записок» Андрея Краевского этого представления нет. Отсюда подзаголовок «Из записок “Героя нашего времени”». Подразумевается, что это некие новеллы, которые объединены только главным героем. 

Потом это все уже собирается в единое целое, и возникает  знаменитая перевернутая композиция, переделанная расстановка — и у этого были свои задачи.

Анна Хрусталёва: У Лермонтова до этого был недописанный роман «Вадим», правильно? И еще была недописанная «Княгиня Лиговская», в которой, собственно, впервые этот герой, Печорин, и появляется. Но это совсем другой Печорин…

Мы все знаем Григория Александровича, который хорош собой, с благородным лбом, невероятно прекрасный разбиватель женских сердец. А в «Княгине Лиговской» подчеркивается его некрасивость и даже иронично упоминается: «Зато было у него родительское имение, которое как-то скрашивало его внешнюю непривлекательность». Такую иронию по отношению к Печорину, нам с вами известному, Михаил Юрьевич не допускает. И более того, мы не знаем, были ли у него имения или нет. <...>

Сергей Шаулов: Это, конечно, разные персонажи. И частая история у Михаила Юрьевича Лермонтова. Скажем, Арбенин у него появляется до «Маскарада» в драме «Странный человек», и это совсем другой Арбенин. Но тут интересно следующее.

Дело в том, что Печорин в «Княгине Лиговской», точнее, то, как он описан — сравнительно невысокого роста, черноволосый, смуглый, —  это, скорее, как раз довольно близкий самому Лермонтову портрет. А вот Печорин в «Герое нашего времени» другой. Потому что у Михаила Юрьевича, при всей нашей любви к нему, не было печоринского внешнего изящества, не было настолько тонкого стана, который подчеркивается в «Герое нашего времени», и был он не блондин, ко всему прочему.

Так что тут есть некая эволюция. Если сначала героя он действительно списывает с себя, то потом Печорина от себя отдаляет. И принимать нынешнего Григория Саныча за автопортрет Лермонтова, за точный слепок его характера, нельзя. 

Три зеркала для героя

— Зачем такое количество рассказчиков? Лирический герой, Максим Максимыч, сам Печорин…

Анна Хрусталёва: Это вопрос оптики. Первый русский большой психологический роман и сразу так хитро устроен? Можно на это посмотреть чуть иначе. Он устроен очень современно: путаница во времени, во всем — на первый взгляд. 

Лев Толстой потом сказал, что мы в принципе умеем писать романы, с точки зрения европейцев, потому что мы себя изобретаем. Михаил Юрьевич Лермонтов тоже изобретал русский роман — и изобрел его достаточно модернистским способом.

Что такое «оптика»? Сначала мы с вами видим героя очень-очень издалека. Потом происходит приближение. Сначала мы его видим глазами Максима Максимыча, через призму его восприятия — простого, бесхитростного, доброго, прекрасного служаки, русского офицера.

Сергей Шаулов: Тут важно еще понимать, что Максим Максимыч рассказывает не напрямую читателю.

Анна Хрусталёва: Да, он еще рассказывает рассказчику №2, то есть лирическому герою.

Дальше, в следующей части, мы видим уже Печорина чуть ближе, потому что рассказчик №2, он же автор и лирический герой, встречается с ним лично, но знает о нем только понаслышке. 

И только после того, как к нему в руки попадает дневник Печорина, где тот писал о себе честно, насколько это возможно, снова меняется фокус, оптика произведения. И мы уже смотрим на этого героя изнутри, видим все его чувства.

И еще есть красивая литературоведческая формулировка, она мне очень нравится: «Печорин, который отражается в трех зеркалах». И мы тоже в эти зеркала можем смотреть прямо, а можем — под углом. И от нашего угла зрения меняется и портрет героя. 

Сергей Шаулов: Ни в одной из этих частей мы не можем быть до конца уверены в том, что нам рассказывают. Сначала нам пересказывают рассказ Максима Максимыча, потом нам представляют журнал Печорина, при этом из предисловия нам вообще-то ясно, что этот самый проезжий офицер, рассказчик, что-то там переделал, что-то там вырезал, что-то опустил, что еще много есть других записок…

Помимо этого, сам дневник Печорина выглядит несколько двусмысленным. Почему? Потому что там есть моменты, которые явно намекают, что текст пишется для читателя.

Например, размышления накануне дуэли резко обрываются. Никакого рассказа о дуэли нет, потом Печорин сразу в крепости. Это такое замедление действия, которое усиливает напряжение: «Что же произошло?» Дневники так не пишутся — по той простой причине, что они для себя. Тут не нужно нагнетать напряжение, усиливать драматизм сюжета и прочее. Печорин пишет свой текст именно так. Это вопрос: для кого он пишет? Неслучайно в предисловии к журналу этот самый рассказчик упоминает Руссо, который читал дневник своим друзьям.

Анна Хрусталёва: Да, и еще, кстати, эту мысль подтверждает тот факт, что когда Максим Максимыч спрашивает Печорина про бумаги: «Что мне с ними делать?..», то тот отвечает : «Что хотите!» Очевидно, если бы это были невероятно личные, интимные рассуждения только для себя… Нельзя не согласиться, что с личным дневниками так не поступали.Хотя ни один дневник не пишется на самом деле для себя, ни один!

Сергей Шаулов: Важный вопрос: для чего Лермонтов делает это? Для чего он погружает читателя в неуверенность относительно рассказа?

Мне кажется, для того, чтобы передать инициативу, перекинуть мячик самому читателю: «Вот вы с разных ракурсов героя увидели. Ни в одном из этих рассказов вы до конца не можете быть уверены, но есть события, которые произошли, и поступки этого самого героя. И дальше вы уже, читатель, должны решить, кто он для вас».

То есть в каком-то смысле Лермонтов написал не только модернистский роман — композиция абсолютно модернистская, она только в ХХ веке получила широкое распространение, — но еще и постмодернистский, потому что роман подразумевает ответную творческую активность читателя. Лермонтов в этом смысле не просто создал русский психологический и философский роман, но предвосхитил его развитие.